По народным поверьям гадания особенно правдивы накануне зимних Cвяток — от cочельника (6 января) до Крещения (19 января). Пользуясь случаем, вспоминаем отражение этой темы в русской живописи -- как именно изображали русские художники таинственные обряды гадания?
В первой трети XIX века русская литература занимается активной адаптацией на родной почве иностранных приемов. Например, Василий Жуковский и переводит сказки братьев Гримм, и создает на их основе свои «русские народные». Произведения имели колоссальный успех и подарили нам изобретенное поэтом имя Светлана.
Романтическая, мистическая атмосфера гадания крещенским вечерком, созданная поэтом, вдохновила и художников — тем более что Светлана описана была как красавица. Эффект был таким сильным, что иллюстрация к Жуковскому стала, пожалуй, единственной картиной на «русскую народную» тему Карла Брюллова — гражданина мира и любителя полногрудых смуглых итальянок.
"Гадающая Светлана", Карл Брюллов
Особого новаторства в изображении женщины в темноте со свечой и зеркалом нет — Жорж де Ла Тур в 1640 году так же написал «Марию Магдалину». Если не считать того, что русский народный костюм наконец получил полноправную прописку в высоком академическом искусстве.
За любование народным бытом в отечественном искусстве того времени отвечал Алексей Венецианов, автор бесчисленных изображений крестьян за работой и отдыхом. Его «Гадание на картах» изображает двух девушек, и карты для них — атрибут, а не намек на душевную драму.
По тому же пути бытописательства идут другие «крестьянские» художники 1-й половины XIX века. Егор Солнцев пишет сценку о святочном гадании с помощью курицы (судьба гадающего зависит от того, подойдет птица к тарелке с деньгами, или к зеркалу и т.п.).
Во 2-й половине XIX века знаний о прошлом страны и ее обычаях становится больше. А интерес к региональным традициям отражается и в искусстве, появляется много картин с национальным колоритом, в том числе и про гадания.
Украинок за гаданием изображают киевлянин Николай Пимоненко и обосновавшийся на Харьковщине Иван Соколов.
Выходец из польских дворян Генрих Семирадский посвящает работу ворожбе в Андреев день (13 декабря).
Причем в этом достаточно салонном произведении живописец использует стандартные штампы: тут вам и драматическая светотень, и скрюченная старуха, и нежные девы — причем опять контрастные, одна в декольте, другая в вышиванке, то есть барышня и служанка.
А Константин Маковский за колоритными деталями отправляется в глубь веков — его картина про гадание с помощью той же курицы изображает явно допетровское время.
На рубеже XIX–XX веков русская народная тема в искусстве приобретает сильный оттенок историзма, то есть «православия, самодержавия и народности», но там гаданиями не интересовались. Зато не забывают об этом обычае символисты и другие, увлекавшиеся соприкосновением двух миров — реального и потустороннего, а также любители красочных народных обычаев, правда — экзотических.
Так и Врубель создает свою «Гадалку» под впечатлением от оперы «Кармен», то есть она у него цыганка, причем, очевидно, испанская. Любопытно, что Врубель пишет ее поверх заказного портрета одного из Мамонтовых, который попросту ему надоел — то есть отвергает деньги ради красоты и стихии неизведанного.
Социалистический реализм, хоть и благосклонен к крестьянской теме, суеверия отрицает, поэтому в ХХ веке в развитии сюжета наступает пауза. Под конец столетия становится свободнее: советские и российские мастера, заново открывающие для себя русскую историю, будто возвращаются в XIX век, следуя упоминавшемуся выше «историческому» подходу Константина Маковского.
"Гадание", Константин Васильев
И только Константин Васильев, спорный, но самобытный, в своем «Гадании» больше интересуется потусторонним, поэтому его девушка со свечой почти также загадочна, как и брюлловская «Светлана».
Свежие комментарии