«- Вертинский, кокаину хотите? - Нет, благодарю. – Мила, налей ему». Такова была жизнь российской богемы, офицерства времен Первой мировой и Гражданской войны. Даже моряки балтийцы, которых вряд ли можно отнести к богеме, в понимаемом нами смысле, изобрели свой балтийский чай – не скучай! Ну, это уже «красная богема революции», другая история.
А тогда, в разгар Первой мировой войны, общество российской империи шло в разнос. Его золотая середина не жалело ни денег ни сил для упивания жизнью. Именно перед такой публикой и началась концертная деятельность Александра Вертинского в 1915 г., впервые вышедшего на сцену Мамоновского театра миниатюр с сольной программой «Песенки Пьеро». Так из полу-кабаре, полу театра на Тверской начал свой звездный путь один из самых известных русских исполнителей своих эстрадных песен Александр Николаевич Вертинский. И на эту же улицу, только под названием Горького он вернулся в 1943 г., объехав эмигрантом весь мир, за что получил только «мировую известность», которую даже не смог записать в анкете Минкульта.
Он родился 21 марта 1889 г. в Киеве, где прошло его детство и юность. Родители его умерли, когда ему не было и пяти лет. С детства его тянуло к искусству, в богемное общество. Уже в юности он любил во фраке, с цветком в петлице сиживать в кабачках, потягивая вино, участвуя в непринужденных спорах, поблескивая остроумием. Он увлекается театром. Играет в любительских постановках. Пишет декадентские рассказики, рецензии на разных знаменитостей. Вращается в литературных и художественных салонах Киева. В 1913 г. отправляется делать карьеру в Москву. В первопрестольной он поселяется в доме Бахрушина, в Козицком переулке. Он с головой окунается в мир московской богемы. Выступает в разных кружках, читая Блока, Северянина, Маяковского и других модных поэтов, ставит пьески. Подвизается на подмостках разных театрах, ища свое амплуа.
Он с головой уходит в это фееричное богемно-декадентское существование. Одним из самых популярных мест того времени у поэто-художественной элиты была чайная лавка Павловой у Петровских ворот, которая в народе называлась «Комаровка». Этот трактир работал круглые сутки и после закрытия ресторанов брюсовские компании под водку и кокаин в окружении ямщиков, лихих людей продолжали свои кутежи. В своих воспоминаниях Илья Шнейдер писал, как в «Комаровке» на протяжении нескольких ночей они с тогда начинающим артистом Александром Вертинским писали пьесу
« о проститутке на ночном бульваре, под затяжным осеннем дождем, с шуршащими под ее озябшими ногами мокрыми желтыми листьями и с сиреневым огоньком окурка в посиневших губах».
Это была веселая жизнь, которая могла завести в никуда. Он вовремя остановился в своей привязанности к кокаину. Вертинский вспоминал одну из своих галлюцинаций, после которой он пошел к знакомому психиатру. Он шел по Тверскому бульвару, чтобы сесть в трамвай. Каково же было его удивление, когда он увидел, что Александр Пушкин, спустившийся с постамента, на котором остались одни ботинки, садится в трамвай вместе с ним. Вертинский еще обратился к Пушкину с советом, мол, тот пятак, которым он хочет расплатиться за проезд у него не возьмут, он устаревший. На что Александр Сергеевич ему ответил: «У меня возьмут». После этого Вертинский записался медбратом на фронт, это был 1914 г., самое начало Первой мировой войны.
Целый год он бинтовал, перебинтовывал, накладывал повязки раненым, а в свободное время развлекал раненых концертами. По его словам, именно там он начал прятаться под маску во время своих выступлений, зародив свой сценический образ Пьеро. В Москве, в разгар Первой мировой войны, он начал сольные выступления со своими песнями, которые принесли ему большую популярность. Его песни, каждая из которых, в его исполнении представляла законченный мини спектакль, находили отклик в сердцах образованного общества. За несколько лет слава Вертинского стала всероссийской. Стали появляется его подражатели, пародисты. Любопытен факт, что бенефис Вертинского в Москве проходил в день начала Октябрьской революции 25 октября 1917 г. Он был свидетелем всех тех кровавых боев, которые произошли тогда в Москве, особенно много жертв было на Тверском бульваре. Под впечатлением этих событий им написана песня:
«..И сказать этим мальчикам/Что в бездарной стране/Даже светлые подвиги/Это только ступени/В бесконечные пропасти/К недоступной весне!»
Он продолжал гастролировать, вместе с отступающим белым движением оказался в Крыму, а уж из Севастополя в 1920 г. вместе с остатками армии Врангеля прибыл в Константинополь. Так началась его эмиграция. Он жил и гастролировал в Бессарабии, Польше, Германии, Париже, Америке. Везде эмигрантское общество его принимало с восторгом. Он был для них той частичкой утерянной Родины, которую он возвращал им в своих театрализованных песнях. Но нельзя сказать, что жизнь его была устроена. Постоянные концерты, которые он давал ради куска хлеба. Время от времени вспыхивающие конфликты с официальными властями, которым не нравились те настроения, порождавшийеся его песнями в эмигрантской среде. Все это не позволяло ему, где-либо осесть.
Не однократно он обращался к советским властям с просьбой разрешить ему вернуться на родину, но все время получал отказ. В середине 1930-х он оказался в Китае, в Шанхае, где была большая русская диаспора. Там он с еще большим энтузиазмом принялся хлопотать о своем возвращении на Родину. И только в разгар Великой отечественной войны его мытарствам пришел конец. Может, это было связано с решением властей показать, как консолидируется русское общество на фоне глобальной беды, может еще, что. Факт тот, что в то время многим видным эмигрантам разрешили вернуться.
Он приехал в Москву, у него была квартира, семья, но творческой удовлетворенности он не имел. Его репертуар чуждый советской идеологии был урезан до несколько десятков песен. Ему не позволялось выступать на больших, центральных площадках. Он несколько раз объехал с концертами страну, но ни разу не выступал больше чем в клубах или заштатных театрах. Он умер в 1957 г. в гостинице «Астория» в Ленинграде после своего концерта в Доме ветеранов сцены им. Савиной.
Свежие комментарии