Анджей Жулавский родился в польском Львове в 1940 году. В 1945-м его семья переехала во Францию, потом в Чехословакию, и в Польшу Жулавские вернулись лишь в начале 1950-х. Окончив режиссерский факультет Высшего кинематографического института, Жулавский стал ассистентом живого классика польского кинематографа Анджея Вайды, с которым вместе работал на фильмах «Самсон», «Любовь двадцатилетних» и «Пепел». В эти годы будущий режиссер впитывал опыт, накопленный кинематографом стран соцлагеря, внимательно наблюдая за Вайдой и его окружением. Во время одного из визитов в Москву Жулавский познакомился со своим тогдашним кумиром Андреем Тарковским.
В состоянии сильного опьянения Андрей Арсеньевич предложил молодому поляку сняться у него в сцене распятия, но Жулавский, сообразив, что дело будет происходить русской зимой, благоразумно отказался.
В 1971 году на экраны вышел фильм «Третья часть ночи» — режиссерский дебют Жулавского, посвященный периоду немецкой оккупации Польши. Картина спровоцировала умеренный скандал: режиссера обвиняли в искажении истории и образа польского Сопротивления, а также чрезвычайной натуралистичности. Однако «Третья часть ночи» все-таки была представлена зрителю и имела успех на фестивалях, в отличие от третьего фильма Жулавского «На серебряной планете». В экранизации фантастической «Лунной трилогии» Ежи Жулавского (который приходился постановщику двоюродным дедушкой) еще на этапе съемок усмотрели критику действующего режима и аллюзии на ввод советских танков в Чехословакию. Посему заместитель польского министра культуры приказал уничтожить декорации и костюмы. Картина вышла на экраны в законченном автором виде лишь в конце 1980-х, а в 1979-м Жулавский получил практически запрет на профессию и отправился во Францию. «Думаю, что у меня нет так называемого «политического инстинкта». Для меня важнее всего быть человеком свободным. Ответственным, но свободным. Но по отношению к этим кретинам — безответственным», — объяснял свои творческие принципы режиссер.
В иммиграции Жулавский снял картины, которыми заслужил славу ведущего мирового режиссера-автора.
Прежде всего речь идет об «Одержимости» — макабрической притче о любви и ревности с Сэмом Нилом и Изабель Аджани. К этому времени постановщик уже удостоился сравнений со своим бывшим земляком Романом Полански, в отличие от которого, правда, так и не перебрался в Голливуд. Общим у обоих поляков была прежде всего страстность и энергичность киноязыка. Герои Жулавского много кричали, вели себя иногда излишне экзальтированно, а пируэты камеры могли вызвать у зрителя головокружение. Кроме того, режиссер действительно тяготел к оправданной жестокости и натурализму, считая, что зрители приходят в кино не для того, чтобы скучать. Жулавский посмеивался над коллегами из Польши, снимавшими «кино морального беспокойства», признавая за ними право на занудство, но отказывая в нем самому себе.
Начиная с французского периода фильмы Жулавского уже не имели такой яркой политической окраски (за исключением экранизации оперы «Борис Годунов») и были посвящены страстям человеческим, которые многие годы ставили в вину и самому постановщику — особенно после того, как в середине 1980-х на съемках фильма «Шальная любовь» он женился на 16-летней Софи Марсо. Вместе режиссер и актриса прожили почти 15 лет. В 2000 году Жулавский в последний раз снял Марсо в фильме «Верность» — осовремененной экранизации «Принцессы Клевской» мадам де Лафайет. После этого режиссер посвятил себя литературе и многие годы говорил о том, что заниматься кино ему больше не интересно. Так продолжалось до прошлого года, когда в конкурсе кинофестиваля в Локарно состоялась премьера нового фильма Жулавского «Космос», за который он получил абсолютно заслуженный приз за режиссуру.
Свежие комментарии